Геннадий Рощупкин: У нас не умеют работать с людьми, у которых все хорошо

Геннадий Рощупкин, координатор технической поддержки Евразийской коалиции по мужскому здоровью (ЕКОМ) и известный в регионе ЛГБТ-активист, рассказал в эксклюзивном интервью Life4Me+ о перспективах внедрения программ доконтактной профилактики (ДКП) в странах Восточной Европы и Центральной Азии (ВЕЦА).

Имя Геннадия Рощупкина известно с 1991 года, когда он, будучи пациентом Московской инфекционной больницы, объявил голодовку, требуя отмены 121-й статьи и создания государственной программы борьбы со СПИДом. Его акция увенчалась относительным успехом: в больнице улучшили питание и уход за больными. И вот уже на протяжении более 20 лет Геннадий Рощупкин — активный участник программ по профилактике ВИЧ-инфекции и инициатор многих проектов. Сейчас он сосредоточил свое внимание на программах ДКП (PrEP).

— Какая ситуация с доконтактной профилактикой в странах Восточной Европы и Центральной Азии? Каков объем работы с ДКП?

— ДКП — это часть цепочки совершенно новых подходов, среди которых профилактическое лечение и самотестирование. Это новая сервисная реальность. Сегодня ДКП — это глобальный тренд, который в силу определенных причин мало кому интересен в регионе ВЕЦА. Сегодня продвижением ДКП в нашем регионе занимаются ВОЗ, ЮНЭЙДС и Глобальный фонд. Они мягко намекают, что такие программы работают, политических рисков минимум, а польза большая, потому что через ДКП получается вовлечь людей в устойчивый комплексный сервис. В нашем регионе процент пораженности невысокий, кроме России и Украины, может быть, еще Беларуси. Но в наших странах эпидемия сконцентрирована в неудобных для политиков группах, заботиться о которых выходит «себе дороже».

Еще один фактор, мешающий широкому продвижению ДКП, это в принципе низкая доступность антиретровирусной терапии. Спрашивают, зачем ДКП, если у нас АРВ нет — денег на таблетки мало. Это немного некорректное представление о ДКП. Это говорит об отсутствии информации, но приоритеты расставляются так, как они расставляются.

И все-таки программы ДКП потихонечку начинаются в регионе: уже стартовал пилотный проект в Грузии, еще один пилотный проект вот-вот запустят в Киеве. Кроме того, интерес к ДКП проявляют и глобальные международные, и национальные организации в Армении, Кыргызстане и Казахстане. Наверняка кто-то об этом думает и в России. Если будут недорогие дженерики и если медицинские организации будут открыты для консультирования и сопровождения, тогда проект в России может состояться и без госфинансирования: медики получают зарплату в госучреждениях, а клиенты платят за препараты самостоятельно. Так это сейчас работает в Таиланде, это совершенно реально.

— Что нужно делать для продвижения ДКП?

— У меня сложилось мнение, что ситуацию изменить можно, если децентрализовать ВИЧ-сервисы, чтобы ДКП не была привязана к СПИД-центрам. Это серьезно увеличит доступность и востребованность ДКП. Второе — это софинансирование, то есть не вешать все на государственный бюджет, а стараться сделать так, чтобы люди могли сами хотя бы частично это оплачивать. Это два ключевых фактора. которые, с высокой вероятностью, смогут значительно увеличить шансы на внедрение программ ДКП в нашем регионе.

— Вы сказали, что уже запущен проект в Тбилиси. Расскажите о нем подробнее. Какой там охват?

— Глобальный фонд выделил деньги на два года программ для МСМ: 100 человек в этом году и 100 человек в следующем.

— Это много или мало?

— Для Грузии нормально, там население 3,5 миллиона. От пилотных проектов в Грузии и Украине в ближайший год не стоит ждать масштабных результатов. Нужно отладить систему. Когда система будет отлажена, тогда можно будет ставить вопрос о финансировании.

— Кто будет ставить такой вопрос?

— В первый день конференции об этом рассказывали коллеги из Франции. Их спросили, как они добились финансирования от правительства Франции. Они объяснили, что, во-первых, было абсолютное взаимопонимание между ЛГБТ-сообществом и академическими кругами, во-вторых, во Франции есть Национальное агентство по СПИДу, поэтому было сразу понятно, через кого идти, заниматься адвокацией и т.п., и в-третьих, существует множество организаций и сообществ, которые могут мобилизовать десятки тысяч людей. А это те, кто голосует. Соответственно, политики серьезно отнеслись к этим требованиям. В Грузии и Украине такое возможно, а в России — невозможно.

— Какие данные по Украине?

— 100 человек в этом году, деньги дает PEPFAR. В следующем году еще 100 человек. А еще через год — 3600 человек получат ДКП на деньги Глобального фонда, это будет двухгодичный проект. Это хорошая цифра для Украины. Грубо говоря, PEPFAR выстраивает систему, а дальше работает Глобальный фонд. Но здесь есть две очень большие и очень серьезные проблемы. Первая проблема — в Грузии думают о том, кто будет за это платить, на Украине пока не думают, поскольку деньги есть на значительную перспективу. Второе — ДКП предполагает совершенно иное качество контакта между организацией и клиентом. Сегодня и медики, и общественники работают с клиентами в режиме кризиса: если нет кризиса — клиент не приходит, живет себе и живет, а программы ДКП предполагают постоянную работу с клиентами, а не только кризисную. У нас в регионе не умеют работать с людьми, у которых все хорошо и кризиса нет.

— Кто умеет работать с людьми не в кризисе?

— В ЛГБТ-организациях, в организациях инвалидов, в некоторых медучреждениях есть люди, которые работают в режиме не кризисной, а поддерживающей, рутинной помощи. Ситуация, когда сервис во всем, что связано с ВИЧ, предоставляется только в рамках кризиса, существует не только в России, так происходит во всех странах ВЕЦА. У нас ВИЧ-инфекция в принципе ассоциируется с каким-то кризисом.

А вот второй момент уже серьезнее, потому что с ним организации столкнутся сразу. Набрать клиентов не будет большой проблемой. Но если все будет происходить в СПИД-центре, под расписку, с фотографией и у черта на куличках — человек туда просто не пойдет.

— Вы сказали, что возможна популяризация работы с ДКП и в других странах региона, кроме Украины и Грузии. Какая там ситуация?

— Есть вероятность начала работы в Армении, потому что Национальный СПИД-центр четко заявил, что ДКП записана в национальной стратегии. Но есть своя специфика: они в первую очередь хотят, чтобы ДКП получали в дискордантные пары. И это может быть как раз компенсацией невысокого доступа к АРВ-терапии, потому что ДКП обходится значительно дешевле АРВ-терапии. Таким образом, если есть пара, где ВИЧ-позитивный еще не начал АРВ-терапию, то можно давать ДКП ВИЧ-негативному партнеру и таким образом предотвращать инфицирование. Я не уверен, что в Армении будет много желающих и умеющих работать с МСМ, хотя там есть такие организации, но гомофобия в Армении достаточно высокая.

Что касается Кыргызстана и Казахстана, вполне допускаю, что в следующем году они начнут серьезно об этом разговаривать, но как оно там сложится, одному Богу известно. С другой стороны, если не будет хорошо продуманного сотрудничества между медучреждениями и организациями сообщества, если ДКП-программы будут полностью завязаны на больницы, то ничего не получится.

— Где это должно быть организовано?

— Есть несколько примеров. Например, в Великобритании есть клиника, которая нейтрально расположена и позиционируется как клиника для уязвимых групп. Они сделали очень много для самопозиционирования в качестве дружественной клиники, там все сделано именно для тебя, это не обычная поликлиника, куда нужно приходить, прячась. Есть пример Таиланда — там это обычная клиника Красного креста, куда приходят все. И находится она тоже достаточно удобно в плане локации. Если в Москве людям придется ездить на Соколиную гору, то не знаю, что там получится.

— Какова роль вашей организации?

— Мы пытаемся держать тему в эфире, чтобы она развивалась. Конечно, ЕКОМ никакой ДКП никому предоставлять не будет, но если появится необходимость ассистировать кому-то, мы, безусловно, будем это делать. Наша задача, чтобы в странах сложились тандемы медучреждений и организаций сообщества, как это случилось в Грузии, где ЕКОМ помог сделать так, чтобы все состоялось и заработало. Один из принципов ЕКОМ в том, что мы никогда не конкурируем с нашими членами в странах, мы выбираем позицию, которая дает нам возможность поддерживать, а не конкурировать, и исходя из этого строить все остальное.