Я слишком рано узнала, что в жизни есть очень нехорошие люди

Люся живёт в Казани. Ей 15 лет, и за это время она пережила многолетнее насилие, суд, тяжёлую депрессию и долгий период восстановления.

Люся добрая, красивая и дружелюбная девушка. Сейчас у неё уже всё хорошо: она включилась в активизм и строит грандиозные планы на будущее.

– Я рассказываю свою историю, чтобы предостеречь других девочек, мальчиков и их родителей. Я хочу, чтобы ребята не боялись, чтобы сразу рассказывали о насилии и шли в полицию.

Люся, как бы ты описала свою жизнь?

Боль и жизненные уроки. Я слишком рано узнала о том, что в жизни есть очень нехорошие люди, которые совершают грязные поступки.

Расскажи свою историю.

Начнём с того, что до моего рождения моя бабушка начала общаться с человеком, который в дальнейшем стал моим «дедушкой». Я росла у него на руках, как внучка, и поначалу было вроде бы всё хорошо. За исключением тех моментов, когда он сильно употреблял, и в период обострений разламывал всё дома.

В первый раз он пристал ко мне в 4 годика (об этом он сам мне потом и рассказал).

С бабушкой он в конечном итоге расстался: она выгнала его из-за наркотиков. Пошёл учиться, закончил ВУЗ и устроился работать в одну очень престижную компанию, в последующем занял там одну из руководящих должностей (на региональном уровне).

Отношения с нашей семьёй он сохранил, поэтому периодически забирал меня к себе «погостить» или брал меня на работу – типа с внучкой время провести хотел. Естественно, в такие встречи он продолжал ко мне приставать. Когда мне было 8 лет, он совершил со мной первый половой акт. Это было в доме его матери, когда она уехала (на тот момент у него уже была другая семья). Он провёл меня в комнату, сказал раздеваться. Мне было очень сильно больно, я плакала. А он на это сказал: «Сейчас потерпи, ещё чуть-чуть осталось».

Такие встречи стали регулярными. А в 12 лет он мне в первый раз подмешал наркотики в кока-колу. С тех пор наркотики появлялись перед каждым половым актом.

Однажды (это было в 2022 году), он привёл меня к себе домой. Жена приехала неожиданно, застала меня, выбегающей из его комнаты, и начала на него орать. Через некоторое время она мне написала: «Ты дура? Ты зачем с ним связалась, он же вичовый». Я показала ему сообщение, а он сказал, чтобы я не обращала на это внимание, типа всё это – ерунда.

Этим же вечером ко мне приехала его жена. Она выманила меня на улицу, посадила в машину и показала ДНК-тест: в доме нашёлся презерватив, экспертиза установила нашу половую связь. Это было очень подозрительно, потому что презерватив он никогда не использовал.

Напомни, сколько лет тебе тогда было?

12 или 13. Я сначала очень долго отнекивалась от того, что у меня с ним были половые отношения, но потом всё-таки призналась. А отнекивалась я потому, что боялась агрессии в мою сторону.

У жены случилась истерика. Видимо, она добивалась от меня признания, используя трюк с ДНК-тестом, но не ожидала того, что я ей расскажу.

Мы ночью поехали в полицию писать заявление. Это была очень странная процедура: я сидела одна в комнате, а в этот момент за мной молча наблюдали 7 сотрудников (мужиков). А после этого я ещё давала показания в присутствии этой «делегации».

Потом полиция вместе со мной и его женой поехала на задержание (это было 3 часа ночи). Дома его, естественно, не было. В общем поймать его получилось только в результате погони. И я в этом во всём участвовала, зачем – не ясно. В процессе задержания у него нашли наркотики. Кстати, не понятно, почему полиция не обыскала дом – в доме наркотики были в нескольких местах спрятаны. Мы их потом сами нашли, но к делу этот факт, конечно же, приобщить не удалось.

Его закрыли. Очень долго шло следствие. Было много судов. В конечном итоге, доказать, что он давал мне наркотики, не удалось, также не удалось доказать, что он передал мне ВИЧ. Как это было возможно, я не понимаю.

У меня до сих пор перед глазами стоит картина из суда: он сидит в клетке, буравит нас взглядом и посылает мне воздушный поцелуй.

Я на этих судах была без мамы. Со мной была его жена и её дочка, которую он тоже домогался.

Почему мамы с тобой не было?

Мама оставалась дома, потому что у неё очень сильные проблемы с давлением, ей нельзя нервничать.

Совсем забыла про ВИЧ. Я же не состояла на учёте в тот момент, не принимала препараты, и здоровье моё ухудшилось. Меня тётя отвезла в СПИД-центр, там я сдала анализы первый раз. Диагноз мой подтвердился.

Чем закончился суд?

Ему дали 12 лет 6 месяцев. И после освобождения ему нельзя посещать никакие места, связанные с детьми (школы, торговые центры, некоторые магазины). Но сотрудники правоохранительных органов нам по секрету сказали, что шансов выйти из тюрьмы живым у него практически нет.

Также суд назначил мне компенсацию морального ущерба в размере 1 млн рублей. Такую же компенсацию назначили и другой девочке, которая пострадала от него.

Конечно же, вся эта ситуация не прошла без последствий – у меня началась депрессия. Я перестала нормально есть, сбила полностью режим сна, не выходила на улицу, разругалась с друзьями… Врач выписал мне антидепрессанты, и я потихоньку начала приходить в себя.

Люся, почему ты за столько лет никому ничего не рассказала о том, что с тобой происходит?

Я боялась агрессии в мою сторону. Боялась услышать про себя, что я плохая, что это я во всём виновата. А ещё он мне угрожал тем, что убьёт всех и себя тоже. Я знала, что он это может сделать, потому что в машине у него всегда был пистолет и нож большой. И дома в сейфе лежало различное оружие.

Люся, а как ты считаешь, решение суда было справедливым? Он по заслугам получил?

Я думаю, что нет. Я рассчитывала на пожизненное. Но я рада, что это всё наконец закончилось, и суды в том числе.

Расскажи, как ты справилась или справляешься с этой травмой?

Я получила самую большую поддержку от Светланы Изамбаевой, спасибо ей за это. Она мне помогала всем, чем могла, и вытащила меня из того ужасного состояния.

Ты отпустила эту историю?

Да, я оставила всё это в прошлом. Во всяком случае, сейчас мне так кажется. Я отпустила её настолько, что готова рассказывать об этом, чтобы предостеречь других девочек, мальчиков и их родителей.

Я очень надеюсь, что моя история кому-то поможет. Хочу, чтобы ребята не боялись, а сразу рассказывали о насилии и шли в полицию.

Люся, ты в этом году была на детском слёте «Всё просто!» второй раз. Чем он тебе помог?

Самое главное, наверное, что на слёте я узнала, зачем нужно пить таблетки. Кроме этого, я познакомилась с другими детьми, живущими с ВИЧ, и поняла, что не одна такая. Получила важную информацию и очень нужную поддержку.

Какую самую главную мысль ты увезла со слёта?

Поддержка есть везде, не надо себя осуждать и стигматизировать. И если у меня возникнут проблемы, я могу обратиться к психологу и получить помощь.

Самый незабываемый момент?

Это было упражнение «Черта», которая разделяет людей с ВИЧ и без ВИЧ.

Ты когда-нибудь сталкивалась с дискриминацией из-за своего ВИЧ-статуса?

Сталкивалась. Мне в сообщениях в вотсапе одна девочка написала, что я «вичовая бл@дина», и она расскажет всем о моём статусе, что со мной стрёмно сидеть рядом и вообще находиться в одном помещении.

Ты когда-нибудь думала о том, что было бы, если бы у тебя не было ВИЧ?

Я думаю, если взять во внимание, всё то, что я пережила, я бы впала в глубокую депрессию, и возможно были бы попытки суицида. ВИЧ всё-таки взбодрил меня немного: я попала на группы, попала на слёт – и пришла в себя.

Расскажи о своих планах.

У меня остался последний год школы, после этого я хочу поступить в торгово-экономический техникум. А в 18 лет я поеду в Москву учиться на равного консультанта. А потом, возможно, пойду учиться на психолога, хочу работать с детьми, пережившими насилие.

Что бы ты пожелала подросткам, живущим с ВИЧ или пережившим насилие?

Хочу пожелать им никогда не опускать руки, не впадать в депрессию, а поставить себе цель и идти к ней. Поддержку можно найти везде, не надо бояться говорить о своих проблемах.

Что бы ты сказала людям, которые дискриминируют людей с ВИЧ?

Я бы сказала, что такое поведение связано с их страхами, им просто надо больше узнать о ВИЧ.