Здесь неважно, откуда ты и какой национальности, главное, что ты – хороший человек

Мы продолжаем серию историй «из-за границы». Герой нашего сегодняшнего выпуска – Сергей Волков, активист, правозащитник, специалист по социальной работе и, по совместительству, волонтёр. Он уехал в Германию 5 лет назад и попросил убежище. О том, как ему живётся в уже не чужой стране, как там устроен сервис для людей с ВИЧ, о причинах своего уезда из России Сергей рассказал в интервью Life4me+.

- Меня так воспитывали, что к людям надо относиться по-доброму, надо помогать. А чтобы помогать, надо самому не бояться ничего. Поэтому я вот такой – добрый бесстрашный человек.

Сергей, чем вы сейчас занимаетесь в Германии?

На сегодняшний день я избрал себе позицию «вольного художника». Заниматься профессиональной деятельностью в Германии у меня пока нет права, поскольку я ещё не получил статус. Я покинул Россию в феврале 2018 года и с тех пор нахожусь на стадии «прошение убежища». Германия достаточно бюрократическая страна, здесь все процессы, связанные с законами и документами, могут длиться очень долго. Мой суд по признанию меня беженцем длится уже 5 лет. Адвокат говорит, что «не сегодня - завтра», но мы всё ещё ждём.

По образованию я специалист по социальной работе, окончил Санкт-Петербургский университет профсоюзов. Здесь я планирую работать также в этом русле. Меня уже приглашали в ряд организаций. Но я пока учу язык и жду подтверждения статуса.

Однако без дела не сижу - я волонтёрю. По средам к нам приезжает поезд из Львова, и меня зовут туда помогать. Я знаю русский, уже неплохо знаю немецкий (уровень В1) и знаю язык жестов. Плюс ко всему, некоторым беженцам из Украины необходима терапия, как антиретровирусная, так и заместительная – здесь я тоже помогаю. Я знаю, в какие организации и к каким волонтёрам нужно обратиться, какие процедуры пройти.

Также Германия начала сейчас принимать поток беженцев из России. Среди этих ребят очень много моих знакомых, в том числе российских активистов. Помогаю и им тоже. Встретить, поддержать, подсказать, помочь обратиться за терапией и медицинской помощью – вот такие сейчас у меня задачи. Я это всё прошёл – теперь делюсь опытом.

Это моя личная инициатива, это то, чем я сегодня могу быть полезен.

Ввиду тех событий, которые происходят в мире, быть равнодушным к проблемам людей я не в состоянии. Особенно к украинским беженцам.

Расскажите, на что вы живёте эти 5 лет, если у вас нет возможности работать?

Я живу на пособие. Я приехал в Германию, попросил убежище, мне присвоили соответствующий статус. Потом мне отказали, но я это решение обжаловал, теперь жду суда. Но в период ожидания я пользуюсь всеми правами: здесь я полностью защищён законом.

Когда человек приезжает в Германию и подаёт прошение, он сразу получает полный соцпакет: жильё, пособие, медицинскую помощь и необходимые лекарства. Даже если это прошение ещё не рассмотрели.

Как в Германии обстоят дела с терапией?

Ой, скучно. Всё так отлажено, что придраться не к чему). Эта телега едет без всякого скрипа и шума. Ты приходишь, тебе дают терапию, какую хочешь. Мне поначалу это было непривычно. Если в России нужно каждую таблетку выбивать, то в Германии – это закон. Ты должен получить – ты получаешь. Но это касается тех, кто приехал в страну на законных основаниях.

Вот я, например, приехал в лагерь и сразу сказал, что у меня ВИЧ. Наутро меня повели к врачу, он со мной поговорил и обеспечил терапией на первое время. Потом, когда я уже вставал на учёт в СПИД-центр после лагеря, у меня взяли анализы и выдали препараты на месяц. Через месяц я пришёл, пообщался с врачом, она посмотрела результаты моих анализов и выписала терапию на квартал.

Здесь схема такая: я подхожу на респшен, мне дают направление на анализы, сдаю анализы, и мне выдают рецепт на препараты. Это происходит раз в три месяца. Если у меня возникают какие-то проблемы с анализами, врач может меня вызвать на приём. Без особой необходимости врач не дёргает. Но минимум раз в год приём проходит обязательно, даже если с анализами всё в порядке. Дальше уже работа лаборатории, медсестёр и администраторов. Вот такой простой механизм: нет никаких очередей, нет такого, что к врачу не попасть.

С какими сложностями вы столкнулись в Германии?

Трудности, конечно, могут возникнуть разные. Всё зависит от ситуации и самого человека. Мне, например, грех жаловаться. Но если порассуждать, то могут быть сложности с языком. Кроме этого, пока нет вида на жительство, тебе не оплачивают образование. Есть пособие, из которого ты должен изыскать деньги на своё обучение. Вот я плачу за курсы немецкого языка, два раза в неделю занимаюсь с репетитором.

Сергей, вы довольны сейчас своей жизнью?

Однозначно, да. В первую очередь, потому, что я нахожусь в безопасности. Во-вторых, я обеспечен своими лекарствами, у меня нет страха, что завтра могут случиться перебои, и надо будет бежать и решать эту проблему.

Я вообще я очень люблю Германию. Мне все говорят, что это просто эйфория, которая скоро пройдёт. Но я уже 5 лет жду, а она всё не проходит.

Бывает, конечно, тоска по друзьям и знакомым, которые остались в России. Но мы с ними общаемся в сети, а некоторые уже перебрались в Европу. Границы все открыты – мы можем приехать друг к другу в гости и увидеться в любое время. Мир отрыт для людей.

Бывают, конечно, и проблемы, и неприятные ситуации. Но они бывают везде.

Почему вы уехали из России?

Последние 5 лет перед уездом я работал с наркозависимыми, руководил отделением медико-социальной реабилитации в наркологическом диспансере. Наркозависимые люди в России сталкиваются с огромным трудностями. По сути, они «никто». Государство для них ничего не делает: никакой поддержки, защиты, помощи…

Ты стараешься им помочь на реабилитации, а потом они выходят и попадают в ту же среду, откуда вышли. Твоя работа становится просто бессмысленной. Ты убиваешь полгода на человека, а он выходит в мир и теряется там. И этот порочный круг не разорвать.

Последняя капля «упала» в 2018 году. Мы готовились к очередной акции по поводу перебоев с АРТ, на нас вышли определённые люди и сказали: «Даже не смейте». Это было уже невыносимо: акция не политическая, нам нужны таблетки, и мы хотим их получить.

Вот так всё и накопилось. В конечном итоге котёл моего терпения переполнился. От этого состояния безысходности я просто начал задыхаться. Пришлось уезжать. Мы с мужем собрали чемоданы, и как только у нас были готовы визы, мы лишний час не оставались в России. 7 февраля была открыта виза, 7 февраля мы уже приземлились в Германии и просили убежище. Вот до такого состояния я был доведён.

А сейчас каждое утро я просыпаюсь, обнимаю мужа и говорю: «Как здорово, что мы здесь, а не там. Как вовремя мы уехали». Я обожаю Германию. Представляешь, здесь нет турникетов нигде. Всё для людей.

Здесь люди живут так, как они хотят.

Сергей, как давно у вас ВИЧ?

Я с диагнозом живу с 2005 года. Терапию я начал принимать в 2007. Сначала мне пытались отказывать, но я к тому времени уже был информационно подкован, поэтому терапию себе выбил. Я сказал, что не хочу ждать, когда иммунитет упадёт до 100 клеток и возникнут проблемы со здоровьем, – мне нужна терапия, я имею на это право. Врач, естественно, пошёл мне на встречу.

В то время я прошёл достаточно серьёзную школу: на моих глазах многие люди умирали от СПИДа. Их выносили прямо из моей палаты и складывали в подвал, потому что морга не было. Я очень не хотел, чтобы через год-два со мной произошло то же самое.

Какая у вас была первая мысль, когда вы узнали о своём ВИЧ-статусе?

Если честно, я купил наркотики и потерялся на 3 дня. Это было страшное состояние, которое привело меня к суициду.

Я думал, что моя жизнь уже закончена, и решил просто ускорить этот процесс.

Дело было так. Я лежал в больнице, мне делали операцию. Естественно, взяли все анализы, выявили ВИЧ, но скрывали от меня этот диагноз до последнего. И вот во время выписки врач решила меня «проводить» до выхода – сообщила про ВИЧ, вручила направление в СПИД-центр и просто закрыла за мной входную дверь.

Жизнь крутилась у меня в голове, я не знал, что мне делать и с чего начать. А поскольку я человек зависимый, я видел только один выход – купить наркотики. Хотя на тот момент я не употреблял уже 2 года. Но сорвался.

Меня откачали. Санитар, который перевозил меня в другое отделение, нагнулся и на ухо мне шепнул: «Люди с таким диагнозом жить не должны». И я, честно говоря, сейчас благодарен этому санитару. Он, конечно, повёл себя как мразь, но меня это всколыхнуло. Я возмутился – с чего это вдруг я не должен жить, кто вообще имеет право решать, буду я жить или нет.

Это был эмоциональный толчок, благодаря которому я выплыл и начал свой активизм. С головой погрузился в эту сферу, а потом решил выучиться на социального работника.

Сергей, как вам удалось побороть наркозависимость?

Здесь сработал целый комплекс факторов. Во-первых, это жажда жизни. Во-вторых, это помощь, которую я получил. И в-третьих, это ответственность перед людьми. Когда я пришёл в активизм, ко мне стали обращаться за помощью наркопотребители и их семьи. Я думаю, что с моей стороны было бы нечестно консультировать людей, если бы я сам находился в употреблении. Как можно помочь человеку, если ты не можешь помочь себе? Пришлось взять себя в руки и личным примером доказывать, что это возможно. Как говорила моя мама, если у тебя есть работа, ты должен делать её хорошо.

Вы сталкивались с дискриминацией?

Я редко сталкивался с дискриминацией. Я считаю, что в этом мне отчасти помог открытый статус. Пугать меня было нечем, больнее меня уже не уколоть. Когда я приходил на приём к врачу, врач уже знал о том, что у меня ВИЧ. Ну и побаивались люди меня: я был не из робкого десятка, к тому же занимался правозащитной деятельностью – в общем, за себя постоять мог.

С дискриминацией часто сталкиваются те, кто боится. Их внешний вид выдаёт этот страх.

Как в Германии относятся к людям с ВИЧ?

Спокойно. В стране есть лекарства, есть информация, выстроена система работы с людьми, живущими с ВИЧ. Бояться нечего, общество спокойно в этом плане. Даже на курсах немецкого языка, когда мы проходили тему «Больница», отдельный урок был посвящён ВИЧ и гепатитам. Лично я дискриминации, связанной с ВИЧ, в Германии не испытывал.

Как к русским относятся заграницей?

Нормально. Я дружу здесь со всеми, у меня много очень хороших знакомых, в том числе украинцев. Здесь неважно, откуда ты и какой национальности, главное, что ты – хороший человек. Честно говоря, сейчас в Ганновере немецкой речи-то не услышишь, все кругом на русском говорят. Недавно вот мы ходили на «Лебединое озеро» - постановки идут, никто никого не запрещает.