Я Алина. И я - живу!

Мне 34. Меня зовут Алина. Я живу в большом городе. У меня есть любимая работа — я графический дизайнер, с детства любила рисовать, и, к счастью, это стало моим делом. До 29 лет я считала себя абсолютно здоровым, активным человеком. У меня были друзья, отношения, поездки, вечеринки, работа — как у всех. Я ни о чём особенно не переживала и вела довольно обычную жизнь.

С Сашей мы познакомились на концерте. Он был яркий, харизматичный, артистичный. Я влюбилась быстро, как-то по-детски. Через пару недель он уже оставался у меня ночевать. Всё было как в кино. Я не задавала вопросов, не требовала анализов, не думала. Презервативами мы пользовались не всегда, особенно после каких-то вечеринок, где был алкоголь. Я и не подозревала, что что-то может пойти не так.

Через полгода после расставания с Сашей я решила пройти диспансеризацию. Просто планово. Когда врач предложил сдать кровь на ВИЧ, я согласилась без задней мысли. И вдруг — звонок. Меня попросили подойти за результатами лично. Я сразу почувствовала неладное.

Диагноз

Когда врач сказал: «Ваш результат положительный», — я перестала слышать. В голове всё зашумело. Я смотрела на её губы, но не понимала слов. Потом начала смеяться — как будто это всё розыгрыш. Потом плакать. Потом молчать.

Первые дни были туманом. Я не ела, не спала. Сидела дома и тупо смотрела в стену. Мысли просто перемешались, но они были примерно об одном и том же: «Я умру», «Моя жизнь закончена», «Кто меня теперь полюбит?», «Как я скажу маме?».

Отрицание. Гнев. Торг. Депрессия. Принятие.

Сначала я отрицала. Пересдавала кровь трижды. Молилась, надеялась, что ошибка. Потом злилась. На Сашу. На себя. На врачей. На этот дурацкий мир. Потом были мысли вроде: «А если начать пить чеснок, перестать есть сахар — может, всё пройдёт?». Я перерыла интернет, форумы, писала незнакомым людям в чаты поддержки.

Когда поняла, что всё это — навсегда, пришла депрессия. Я просто легла в кровать и почти не вставала. Несколько раз была на грани. Тогда подруга Лена, единственная, кому я тогда рассказала, почти насильно вытащила меня к психологу.

Потом был СПИД-Центр. Запись, первый визит, медосмотр, куча бумажек. Но там со мной говорили спокойно, по-доброму. Объясняли, что ВИЧ — это не приговор. Что при лечении — я могу жить обычной жизнью, рожать, любить, путешествовать. Мне назначили терапию — таблетки, которые теперь я пью каждый день. Через полгода вирус стал неопределяемым — значит, я не могу передать его другим. Это был первый момент, когда я снова почувствовала: я живу.

Откровенность и отношения

С мамой я поговорила через месяц после постановки на учёт. Она плакала, но потом просто обняла меня и сказала: «Мы справимся». Папа не говорил почти ничего, но стал чаще заезжать проведывать меня.

Некоторые друзья отдалились. Кто-то боялся. Кто-то не знал, как себя вести. Но рядом остались те, кто действительно любит. А других — и не жалко.

Спустя год после диагноза у меня начались новые отношения. Его звали Артём. С ним я впервые открыто поговорила о диагнозе. Я боялась — что отвернётся, осудит, убежит. А он просто сказал: «Главное — ты. А не то, что в твоей крови». Мы были вместе почти два года. Расстались не из-за ВИЧ — просто разошлись интересы. Сейчас я снова встречаюсь с мужчиной, и он знает о моём статусе. Я больше не стыжусь и не чувствую себя «грязной». Я — нормальный человек. И заслуживаю любви.

Сейчас

Сейчас я живу. По-настоящему. Работаю, катаюсь на велике, вожу машину, рисую, участвую в выставках. Я пью таблетки каждый день, слежу за здоровьем, раз в полгода сдаю анализы. Я не боюсь будущего.

Иногда я посещаю анонимные группы поддержки людей с ВИЧ. Я рассказываю свою историю. Чтобы девушки, такие как я, не чувствовали себя одинокими, отвергнутыми. Чтобы они знали: с этим можно жить.

ВИЧ — это просто часть меня. Он не определяет, кто я есть. Я — Алина. И я живу.