Я помогаю своим пациентам жить с ВИЧ счастливо

Я хотела лечить красивых и молодых. А где они? Конечно же, в отделении с ВИЧ.

Анфиса, как ты попала в сферу ВИЧ?

В этой сфере я с 2008 года. Попала сюда как-то незапланированно. Честно сказать, я и в медицину попала случайно. Поступила в медицинский, потому что мне понравилась атмосфера нашего вуза, красивое старинное здание – и я «загорелась». Специализацию я выбирала методом исключения: на операциях и на родах во время учёбы я в обморок падала, а что-то мне было не интересно. Вообще я хотела лечить красивых и молодых. А где они? Конечно же, в  отделении с ВИЧ.

Сфера ВИЧ мне очень нравится, потому что я вижу результат своей работы. Бывает, даже если человек приходит в тяжелом состоянии, в стадии СПИДа, ты назначаешь лечение, и через полгода – он огурчиком. Мне нравится, что я могу вернуть человеку качественную жизнь.

Я каждого принимаю таким, какой он есть,  никого не осуждаю и стараюсь помочь. Есть у меня такое негласное правило: нельзя, чтобы человек ушёл от тебя и потерялся; если он потеряется – он умрёт.

Какие ассоциации у тебя вызывает слово ВИЧ?

Сейчас у меня в голове всплывает: «ВИЧ – это не страшно». На самом деле я очень долго примеряла всё на себя, потому что я человек с большой эмпатией. Я изучала своё отношение к этому диагнозу через общение с пациентами: «А что бы я почувствовала?», «А как бы я отреагировла?» и т.д. Мне хотелось не просто понять, а прочувствовать, почему люди испытывают страх. Как оказалось, это всё от недостатка знаний.

Поскольку пациенты наблюдаются длительно и доверяют мне свои тайны, мы становимся иногда ближе, чем родные. Некоторые ко мне теперь приходят не только за лечением, но и за простым человеческим теплом, поддержкой, чтобы обняться. Вообще обнимашки – дело интересное. Одна пациентка очень сильно плакала, когда узнала о своем ВИЧ, и я ее обняла, чтобы поддержать. Потом она призналась мне, что её уже несколько лет никто не обнимал. Казалось бы – что может быть проще. Но это всё про принятие, про отсутствие границ между человеком с ВИЧ и без ВИЧ.

Расскажи, что входит в твои обязанности?

Я принимаю пациентов с ВИЧ, осматриваю, назначаю обследование, объявляю диагноз, анализирую риски по другим заболеваниям, подбираю лечение и наблюдаю за эффективностью и безопасностью этого лечения. Также я веду сопутствующие заболевания: туберкулёз, гепатит и др. Ну и заполняю разные отчёты – куда же без них.

Скажи, а за 15 лет карьеры у тебя не было желания бросить всё и уйти в другую сферу?

У меня было однажды очень сильное выгорание, как раз перед декретом. Можно сказать, декрет меня спас, после него я уже выходила на любимую работу. Причём у меня были пациенты, которые звонили мне весь декрет, узнавали, как дела, говорили, что скучают, что кроме меня им никто не нужен и всё в таком духе). Конечно же, я вернулась.

Мне не хватало именно психологической работы. Когда у пациента уже всё хорошо, приём длится всего несколько минут – это просто выписка таблеток. И я не чувствовала, что помогаю этим людям.

Пациенту должно стать легче от разговора с врачом. Нас учили в институте, что лечат в первую очередь не таблетки, лечит доктор своим словом и поддержкой. Поэтому я стараюсь вкладываться эмоционально в своих пациентов, я с ними общаюсь, я знаю о том, где они работают, как живут их семьи – потому что это, правда, важно.

Я считаю, что у нас должен быть мультидисциплинарный подход к пациенту – человек должен не только получить таблетки, но и психологическую помощь, адаптацию в социуме, быть окруженным заботой со всех сторон – только тогда ему станет легче.

Самые сложные пациенты – это какие?

Для меня самые сложные пациенты – это те, которые скандалят и обесценивают. Есть пациенты, которые приходят, чтобы выплеснуть весь свой негатив в кабинете врача. Это отнимает очень много энергии и сил, после такого человека сложно продолжать приём. 

Бывает ещё другой тип сложных пациентов – это пациенты, которые обманывают, потому что хотят казаться лучше. И в целом, это нормальное желание, но тогда затягивается процесс диагностики и бывает сложнее подобрать лечение.

Есть пациенты, которые застревают в стадии гнева или отрицания. Был у меня пациент, который года 2-3 ходил и дверь с ноги вышибал, ругался-матерился. Ему нужно было к урологу, а уролог его без справки от врача-инфекциониста не принимал. При этом лечиться он не хотел, считал, что ВИЧ-инфекции нет, что это всё заговор фармкомпаний и т.д. Успел передать ВИЧ жене, а жена – ребёнку. Теперь вся семья с диагнозом. В итоге он пришёл ко мне, когда у него было уже ноль клеток CD4. Он тогда ещё заболел коронавирусом и никак не мог выкарабкаться. Когда наконец-то понял, что умирает, решил начать лечение. Сейчас он уже в хорошем состоянии, восстанавливается, а заодно и супруга с ребёнком начали приём терапии.

Что интересно, он ни разу не попросил у меня прощения за своё поведение и оскорбления в мой адрес на протяжении нескольких лет. Мне коллеги говорят: «Зачем ты его принимаешь?» Но я-то понимаю, что это была защитная реакция психики. Всё-таки знания психологии помогают мне справляться с такими сложными пациентами и не обижаться на них.

У тебя есть самые любимые пациенты?

У меня много любимых пациентов. Я могу в каждом человеке увидеть плюсы. Я бы даже сказала, что каждый человек для меня – это ценность.

Единственное, кого я не люблю, так это лицемеров, улыбающихся тебе в кабинете и поносящих тебя за дверью. Но я всегда открыта к обсуждению любых конфликтных ситуаций.

Самый печальный кейс в твоей практике.

Печальных случаев очень много, к сожалению. Ну вот мне вспомнились три.

Мужчина употреблял когда-то наркотики, потом он это дело бросил. Женился, а через 12-15 лет он выявился уже в стадии СПИДа. Я у него спрашиваю: «Почему раньше не шёл обследоваться, ведь не мог не подозревать?» Ответ – боялся. У него уже был криптококкоз головного мозга, он долго лежал в больнице и в итоге погиб. Хороший человек, врачи его любили. Было очень печально его потерять. Но хорошо, что жена осталась здоровой.

Вторая история про девочку из района, которая очень боялась своего диагноза и таблетки пила совсем не регулярно. В итоге заболевание прогрессировало, у неё развился рак шейки матки, это уже была стадия СПИДа. Когда попала в районную больницу, не сказала врачам про ВИЧ, боялась, что все в деревне узнают и будут осуждать. А пока взяли анализы, пока дождались результата, время было потеряно. Она умерла. Ребёнок её остался сиротой.

Ещё была одна грустная история про парня. Пил таблетки, наблюдался, всё было хорошо. Потом познакомился с девушкой, женился, бросил терапию. Он боялся рассказать ей про диагноз, но почему-то не боялся передать ВИЧ. В итоге он уже выявился с туберкулёзным менингоэнцефалитом и выжить не смог. Жена осталась с двумя маленькими детьми. К счастью, у жены и у детей отрицательный ВИЧ-статус. Мне очень грустно, потому что я уверена, если бы он ей сразу рассказал, она бы восприняла эту новость спокойно. Они бы жили долго и счастливо и растили своих детей.

Я грущу, потому что все эти жертвы – напрасны. Если бы люди набрались смелости и открыли свой диагноз, вовремя начали лечение, они остались бы живы. И жили бы хорошо, я уверена.

А есть истории, которые тебя вдохновляют?

Да, конечно. Именно такие истории держат меня в профессии. Есть у меня пациенты – пара. Оба давно знали, что у них ВИЧ, но не лечились и не наблюдались. Как будто отодвинули от себя эту ситуацию. И тут девочка начала чудить: то она своего мужа не узнаёт, то закроет дверь – он домой попасть не может, то пойдёт гулять – потеряется. В общем, пошли нарушения в сфере памяти и мышления. И супруг соответственно ситуации определил её в психиатрическую клинику. Там взяли все анализы, естественно, обнаружили ВИЧ, а также высокую вирусную нагрузку и низкий уровень клеток CD4.

Парень примчался ко мне. Мы назначили ей лечение, подозревая токсоплазмоз головного мозга (пришлось действовать очень быстро) и попали в точку – дополнительное обследование потом подтвердило диагноз. Он очень быстро нашёл все необходимые лекарства для своей любимой. В итоге мы девчонку вытащили. А через 1,5 года она забеременела и родила мальчика. Сейчас ему уже 3 года и он абсолютно здоровый.

Анфиса, как ты оцениваешь ситуацию с ВИЧ в России?

Я считаю, что у нас недостаточно профилактики. А людям не хватает знаний о ВИЧ и здоровье в интимной сфере.

У меня очень много пациентов, которые приходят и говорят: «Если бы я знал, что у меня ВИЧ, я бы предохранялся». Или: «Если бы я знал, что могу получить ВИЧ, я бы предохранялся».

С какими сложностями, на твой взгляд, сталкиваются люди, живущие с ВИЧ в России?

В первую очередь, это стигма и дискриминация. Проблема не в том, что надо пить таблетки каждый день, а в том, что человек боится. Боится раскрытия диагноза, осуждения, отвержения, буллинга, причисления к маргинальным группам. А многие не просто боятся, а уже испытали на себе проявление дискриминации. Это и есть то, что сильно снижает качество жизни.

Твоё послание/пожелание людям, которые только узнали о своём диагнозе.

Сейчас у вас сложный период, но он пройдёт. И вы точно с этим справитесь. Главное – дойти до врача. Я понимаю, врачи бывают разные, и историй мы слышали много разных. Но вы однозначно можете найти поддержку. Ищите, не сдавайтесь, не опускайте руки.