Коллаж: "Статус «иностранного агента» всё равно, что лучшая рекомендация", - Вячеслав Матюшкин

Вячеслав, насколько я знаю, вы работаете в фонде «Андрея Рылькова» (ФАР)?

Да, верно.

Расскажите немного о том, чем вы занимаетесь, над чем работаете?

Мы занимаемся продвижением гуманной наркополитики на страновом и международном уровне. Реализуем программы снижения вреда, защищаем права людей, употребляющих наркотики, ведём информационно-просветительскую деятельность.

Не могу не спросить, как вам работается, будучи в списке «иностранных агентов»?

Лично для меня статус «иностранного агента» в современной России всё равно, что характеристика порядочного человека и лучшая рекомендация. Однако, это смех сквозь слезы. Мы делаем кучу полезной работы и, конечно же, нам хочется признания. Но вместо этого бухгалтер вынужден составлять по 2-3 отчета. Естественно, ни о каком государственном финансировании не может быть и речи. Также возникают определенные сложности в построении диалога с представителями госорганов.

Вячеслав, а как давно вы работаете в ФАРе? 

Уже третий год. До этого работал в программах снижения вреда в Казани еще с начала 2000-х. ФАР хорош тем, что в нём много свободы для развития инициатив. И это очень здорово.

Вячеслав, для тех, кто несведущ, можете кратко объяснить, что такое наркополитика и с чем вы работаете?

Наркополитика – это политика государства по контролю за оборотом наркотических средств. Она, в свою очередь, формирует отношение к потребителям наркотиков: то, как относятся к потребителям в обществе, в государственных учреждениях и т.д. И мы стремимся к тому, чтобы люди, употребляющие наркотики, оставались такими же полноправными членами общества.

Как вы считаете, стоит ли ожидать смену «настроений» в отношении заместительной терапии?

Люди, которые сейчас находятся у власти – это представители силовых структур. Я не верю, что при них возможны какие-либо послабления по основным наркостатьям или в отношении заместительной терапии. Известное дело Ивана Голунова – наглядный тому пример: номинально были наказаны два «свадебных генерала», а виновные до сих пор продолжают работать. Это значит, что провокации в отношении потребителей будут продолжаться, не удивлюсь, если вновь вернут ответственность за употребление.

У вас недавно был проект по доступу к Налоксону?

Проект продолжается, мы его всячески развиваем. И, к слову, достигли определенных результатов. Теперь, если человек стоит на учете, он/она могут получить Налоксон у нарколога, заявив о такой необходимости. В этом случае совершенно бесплатно человеку должны выдать на руки две ампулы Налоксона. Это доступно в любой наркологии и районной больнице Москвы.

Как бы вы охарактеризовали вашу работу с наркологами?

Не получается у нас с ними выстроить диалог. Они четко придерживаются государственной линии отказа от наркотиков. При этом как специалисты они понимают, что это практически невозможно. В отдельности каждый из них – это замечательный, здравомыслящий человек, который всё прекрасно понимает. Но как только собирается группа из 3-х и более, всё кардинально меняется.

Сам институт наркологии нужно упразднить, не нужно отдельного направления в медицине. Например, чтобы к наркологу могли обращаться, как к врачу-терапевту. Это моя мечта, надеюсь, лет через 30 всё так и будет.

Какие доступны сервисы и программы для потребителя в России? 

Что есть? Есть высокопороговые наркологии, куда очень трудно попасть. Есть масса реабилитационных центров, большая часть которых оказывает услуги сомнительного качества. И еще полицейские. (Смеется).   

Как часто вам доводится участвовать в судебных процессах? В какой роли вы выступаете?

Мы выступаем в защите, чаще всего в роли свидетелей по характеристике. И каждый раз пытаемся доносить информацию о том, что нельзя сажать людей по причине употребления. Достаточно часто люди сами приходят в фонд, просят о помощи, и мы стараемся участвовать в каждом деле.

А есть ли у вас возможность предоставить помощь адвоката?  

Услуги адвоката в Москве стоят очень дорого, и у фонда нет таких средств.

Кто обычно защищает ваших участников?

Чаще всего их защиту представляют государственные адвокаты.

Как вы оцениваете работу этих адвокатов?

Встречаются те, кто на самом деле хорошо работают. Но обычно около 90% государственных адвокатов даже не читают полностью дело.  

Какова статистика осужденных по статье 228?

Например, за сбыт, это статья 228.1, свыше 90% дел заканчиваются тюремным заключением. Причём, тех, кто занимался распространением в больших масштабах, среди них единицы. За хранение более 20% оказываются за решеткой. Но даже когда людям дают условно, они все равно оказываются в тюрьме, так как не могут выполнить условий условного срока.

Сегодня в России всего на долю оправдательных приговоров приходится менее одного процента. Даже во времена Советского Союза их было больше.

Можете привести примеры судебных дел, которые вам запомнились?

Я защищал в суде одну девушку и попросил её рассказать немного о себе, о своей жизни. То, что она рассказала, было больше похоже на страшный фильм, чем на жизнь. С 9-ти лет она подвергалась сексуальному насилию и побоям. Сначала в семье, а позже в приюте для детей. Не удивительно, что в последствии в её жизни появились наркотики. В 18 лет она родила ребенка, и спустя полгода её поймали с наркотиками. Ребенка отобрали, а девушку посадили.

По её делу была назначена судья женщина. Я искренне верил, что, узнав историю этой девушки, судья смягчится, поймет и даст условный срок. Пока я выступал перед судом, рассказывая о жизни этой несчастной девушки, видел, как у людей меняются лица. Даже прокурор поддержал условный срок. Но судья вынесла приговор о лишении свободы на срок 1 год и 2 месяца. Все были в шоке. Этот приговор был проявлением феноменальной жестокости.  

Другой случай немного комичный. У парня был условный срок с тем условием, что он бросит прием наркотиков и будет подтверждать это, регулярно отмечаясь у нарколога. Но он никак не мог бросить, срывался, кололся неделю, а потом ложился в больницу. И так восемь раз. Он в течение трех месяцев больше времени провел в детоксе, тем не менее, нахватал нарушений. Меня назначили общественным защитником. Я ничего не придумал, кроме как начать с нападения. Сославшись на то, что обвиняемый старательно выполняет решение суда, о чем свидетельствует 8 случаев госпитализации. И это сработало, ему снова дали условный срок. (Смеется).

А есть примеры позитивных изменений?

Конечно. Есть ребята, которые сумели бросить наркотики. Есть и те, кто, несмотря на употребление, воспитывают детей, работают. И таких позитивных историй много.   

Вячеслав, если бы вся власть оказалась в ваших руках, что бы вы поменяли в первую очередь? 

Во-первых, полностью бы убрал статью 228 УК РФ. Во-вторых, сделал бы доступной заместительную терапию.

Удается ли вам проводить информационную работу в обществе, чтобы менять отношение к потребителям?     

Буквально на днях запланирована встреча с муниципальными депутатами, где мы с коллегами попытаемся что-то до них донести. Было бы эффективнее провести цикл передач на первом канале вместо этого бесконечного потока про Украину и про то, как плохо на Западе. Мы могли бы делать сюжеты про потребителей, показывать успешные кейсы. Рассказывать о том, как живут люди, несмотря на употребление и репрессивную политику страны.

Эта тема интересна для СМИ или она слишком «скользкая»?  

Слишком «скользкая». Сейчас же в моде - духовность, православие, патриотизм. 

Эмоционально очень сложно работать в таких условиях. Как вы с этим справляетесь?  

Это давит. Я понимаю, что наша работа зачастую не находит понимания в обществе. Мы работаем в интересах тех людей, которых прессуют и будут прессовать. Всё это порой отнимает массу сил и энергии. Но, если удается кого-то защитить в суде, кому-то помочь лечь в больницу, сделать чью-то жизнь хоть чуточку проще и лучше - мне этого достаточно.

Что вам нравится в вашей работе?

Люди. Всегда поражаюсь тому, как они продолжают улыбаться и жить, несмотря ни на что. На самом деле это сильные люди, с невероятным чувством самоиронии.

Как вы восстанавливаете силы?

Отвлекаюсь за компьютерными играми. Готовлю, жарю стейки. Смотрю мультики. (Смеется).

Планы   

Мы с коллегами скоро поедем во Францию на стажировку. Я горю идеей развития социального бизнеса, чтобы наши участники могли зарабатывать деньги своими усилиями и талантами. Надеюсь прокачать свои познания во время поездки и, вернувшись, начать двигаться в этом направлении. Тем более, многим ребятам интересна эта идея.   

Ваше жизненное кредо?

Упал – поднимайся.