В моей семье не просто тяжело жить, там порой тяжело дышать

Бесстрашная, прямолинейная и жаждущая справедливости

Я и ВИЧ

Я живу в Казани, мне 19 лет. С ВИЧ – всю жизнь. Моя биологическая мать оставила меня на второй день после рождения. До 4 лет я жила в инфекционной больнице. Потом попала в приёмную семью вместе с тремя другими детьми, у которых также был диагноз ВИЧ. Мои родные братья и сёстры оказались в детском доме. Я знаю только их имена, лично мы не знакомы.

Сейчас я воспринимаю свой диагноз спокойно. Для меня он ничем не отличается от других хронических заболеваний. ВИЧ неразрывно связан с терапией – вот этот закон надо чётко усвоить, тогда всё будет нормально.

Я взаимодействую с фондом НЕСТРАШНО с самого детства, так постепенно влилась в активизм.

Лицо открыла в 18 лет. Я пошла на интервью на телевидение, где должна была быть в маске. Но в какой-то момент я решила, что не надену её. С открытым лицом мне стало проще.

Я стала как будто неуязвимой, потому что раскрыла свой самый главный секрет. Мне больше нечего срывать.

Моя семья

У меня такое чувство, как будто меня хотят выгнать из семьи.

Не так давно мне исполнилось 18 лет, и я смогла забрать деньги, положенные мне от государства. У меня появилось желание пожить немного в другом месте, вдали от всего, к чему я привыкла. И я уехала на месяц в Екатеринбург.

Деньги я все потратила, конечно, но я была счастлива. Купила вещи, такие, какие хотела (у нас всегда были с этим проблемы), впервые в жизни купила себе зимнюю куртку (раньше куртки всегда были «от кого-то», и носила я их по 3-4 года). В семье всегда было мало денег, нам, конечно, покупали необходимую одежду, но это было раз в 3 года. Я особо никогда не требовала, даже на карманные расходы почти не просила, потому что знала, что у нас проблемы.

И вот, когда у меня появились деньги в 18 лет, я купила всё, о чём мечтала: одежду, обувь, технику (часы, наушники, телефон, компьютер), катану (японский меч), лего и сделала татуировки. Я исполнила несколько своих детских мечт, это было здорово. Часть своих денег я отдала семье, чтобы покрыть кредит.

Семья меня обвиняет, что я потратила почти все деньги на себя. Но я считаю, что всё правильно сделала. Единственное, мне надо было, конечно, вложить хотя бы часть куда-нибудь. Но уже поздно об этом рассуждать.

Сейчас, когда у меня уже нет денег, мне кажется, я стала лишней в семье.

У моих приёмных родителей есть родной сын, ему уже больше 30 лет. Вот он, наверное, главный «благополучатель» от всех приёмных детей. Я своими глазами видела, какие стадии проходит человек, чтобы стать алкоголиком. А мама находится в созависимых отношениях. Иногда она даже говорит не своими словами. Я пытаюсь с ней разговаривать, но это ничем хорошим не заканчивается.

Соседка

Больнее всего мне было осознавать, что мама отдаляется от меня. Я чувствую холод, который исходит от неё. Я чувствую холод по всей квартире.

Нездоровая атмосфера в нашей семье. Там очень тяжело жить. Там порой даже тяжело дышать.

Мне с самого детства говорили, что я скрытная, холодная, веду себя как соседка. А я не такая на самом деле. Я просто не показываю свои эмоции.

Мне очень не хватало тепла, и сейчас не хватает. Но я уже смирилась с этим.

У меня есть способность видеть людей, даже не пообщавшись с ними. Поэтому у меня мало, кто есть. Чувствую себя своей только на слёте подростков, живущих с ВИЧ (слёт «Всё просто», организован фондом НЕСТАШНО, - прим.ред.). Там я могу быть открытой и свободной.

Джимми

Когда я была в Екатеринбурге, подруга мне подарила котёнка (я очень давно хотела себе пушистого друга), я назвала его Джимми. Семья взбунтовалась и не разрешила мне его забрать. Сейчас этот котёнок живёт в Екатеринбурге у отца моей подруги. И после этого у меня с семьёй испортились отношения ещё больше.

Меня так это расстраивает. Я опять что-то теряю, мне опять приходится прогибаться или чувствовать себя виноватой. Сейчас я уже понимаю, что по отношению ко мне семья часто использовала манипуляции.

Пустота

У меня обострённое чувство справедливости, поэтому мне иногда тяжело смотреть на всё, что происходит вокруг меня, и со мной тоже. Иногда я убегаю от проблем, потому что у меня нет сил их решать. Нет сил бороться даже за себя. Но я всегда возвращаюсь обратно, даже если мне плохо, и стараюсь помочь тем, кто просит у меня помощи.

Иногда я сталкиваюсь с непонятной тревогой. Она появляется внезапно. В этот момент я ничего не слышу вокруг себя, я не понимаю, что мне делать, где я нахожусь и куда мне идти… А надо ли вообще куда-то идти? В такой момент мне очень не хватает кислорода.

Порой у меня ни на что нет сил, внутри как будто – пустота.

Специалисты говорят, что это депрессия, но мне кажется, что это моё обычное состояние.