Я всегда мечтал быть врачом. И буду
Иногда люди получают ВИЧ из-за халатного отношения медицинских работников. И такие случаи есть, что бы там кто ни говорил. Сегодня как раз такая история. Павел из Сибири узнал о диагнозе в 17 лет, а за 2 недели до этого ему сделали операцию с грубым нарушением правил санитарии. Но это не помешало его заветной мечте – стать врачом. Сейчас Паша учится в университете на анестезиолога-реаниматолога.
– Эпидемиолог и инфекционист СПИД-центра хотели услышать, с кем у меня были половые связи, или где и когда я употреблял наркотики. Хотя ни того, ни другого в моей жизни не было. Но эта версия оказалась не очень удобной для них.
Паша, как бы ты описал свою жизнь?
Череда чёрных и белых полос, с преимущественным оттенком белого, как у зебры.
Что для тебя ВИЧ?
ВИЧ уже не ассоциируется у меня ни с чем плохим, ни с чем хорошим, это просто хроническое заболевание, от которого на данном этапе невозможно избавиться полностью.
Диагноз как-то изменил твою жизнь?
Да, он очень сильно повлиял на меня. Раньше я не занимался активистскими проектами, не вёл группы поддержки, не участвовал в слёте*. Диагноз подвиг меня расти и развиваться в этой сфере, узнавать что-то новое, кому-то помогать или просто информировать людей. Если бы не ВИЧ, я бы занимался вообще чем-то другим.
Расскажи свою историю.
Я узнал о своём диагнозе в 2020 году, когда мне вот-вот должно было исполниться 17 лет.
Начну с самого начала. Как-то мы с друзьями собрались у подруги дома и бесились там, в конечном итоге я упал и порвал себе подбородок. В травмпункте, куда я приехал, не оказалось челюстно-лицевой хирургии, и меня отправили в больницу. В больнице нас с мамой встретила пьяная медсестра и врач, который практически не разговаривал. В итоге мне выдали какой-то грязный халат, отправили в перевязочную, где ординатор зашил мне подбородок. Сейчас я уже смотрю на всю эту ситуацию и понимаю, что с санитарией в этой больнице были большие проблемы: не было санитарной обработки рук, надевания стерильных перчаток особым способом, ПХО раны, даже зелёнкой не обработали после того, как зашили.
Через 2 недели сняли швы, а на следующий день у меня поднялась температура, появились симптомы ангины. Я три дня принимал антибиотики – но результата не было никакого, стало только хуже, и на руках появилась красная сыпь. Пока я дошёл до врача, у меня рука покраснела ещё сильнее – сыпь нарастала с каждой минутой. Меня направили в инфекционную больницу. Там мне поставили диагноз псевдотуберкулёз и прописали лечение, которое, естественно, не помогало. И вот в тяжёлом состоянии, с температурой, которая не сбивалась ниже 38,8, меня госпитализировали.
Обследование длилось 5 дней, после этого мне сообщили о диагнозе. Для беседы пригласили психолога из СПИД-центра: когда я зашёл в кабинет, уже по бейджику понял, о чём пойдёт речь. Конечно, я не ожидал. В голове мелькали мысли: «Нет. Нет. Нет. Нет. Ну не со мной же». Самое главное, что я не понимал – ОТКУДА. Наркотики я не употреблял, половых контактов на тот момент у меня ещё не было.
Я вернулся в палату и всю ночь думал о том, что мне делать дальше. Я мечтал стать врачом, а точнее – хирургом. Что теперь будет с моей мечтой – непонятно. Психолог назначила мне встречу на завтра и предупредила, чтобы я «ничего в интернете не читал». Но я, естественно, её не послушал. Полез в интернет, от этого появилось ещё больше вопросов.
На следующий день психолог сказала мне, что я могу быть врачом, но только не оперирующим. Эта новость меня немного успокоила. По поводу всего остального я не очень переживал: я знал, что можно пить таблетки и жить спокойно.
Самый большой страх у меня был – это прийти в СПИД-центр. И когда я пришёл туда, все ожидания сбылись, начиная от контингента, заканчивая врачами. Самое интересное, что весь персонал центра знал, что я приду в этот день. Я шёл по коридору и слышал, как меня обсуждают и предупреждают друг друга: «Он пришёл». Без очереди направили в кабинет, где меня начал мучить эпидемиолог. Потом подключился врач-инфекционист – и я уже по третьему кругу отвечал на все эти вопросы. Посыл такой: «Да ты признайся уже! Хватит повторять одно и то же». Ещё и медсестра там сидела бесячья, видно было по лицу, что она недовольна всем. Они меня ещё немного помучили, потом отправили второй раз к психологу.
Что они от тебя хотели услышать?
Они хотели услышать, с кем у меня были половые связи, или где и когда я употреблял наркотики. Хотя ни того, ни другого в моей жизни не было. Но эта версия оказалась не очень удобной для них. Но надо отдать должное психологу, она меня заранее предупредила, что «стандарт там достаточно грубоватый», но надо смириться, потому что все через это проходят. Но я не ожидал, что будет настолько жёстко. Мне такой допрос провели – в некоторых случаях я даже не понимал о чём речь идёт, потому что в моём лексиконе не было таких слов.
Я помню, что сижу уже весь разбитый у психолога, она у меня спрашивает: «Что ты сейчас хочешь?» Я отвечаю: «Просто уйти отсюда. Получить препараты и уйти. Пусть поставят любой путь заражения – какой хотят». Она пообещала, что всё устроит, вышла ненадолго, потом вернулась и отпустила меня домой. Я был очень ей благодарен в тот момент.
Я начал принимать препараты и постепенно влился в эту сферу. Познакомился с активистами и людьми, живущими с ВИЧ, в своём городе, потом сам подключился к ним. Так я и привык к своему диагнозу. Практически все мои друзья знают о моём статусе – я сам рассказал им об этом.
Паша, расскажи, каким же всё-таки врачом ты будешь?
Мне хочется быть анестезиологом-реаниматологом. Раньше я считал эту специальность скучной, а теперь думаю, что она идеальная. Это очень серьёзная работа: выведение людей из тяжёлых состояний, сердечно-лёгочная реанимация, интубация и т.д. Короче, все самые крутые моменты в фильмах связаны с анестезиологами-реаниматологами. Мне очень нравится эта профессия, и я решил на ней остановиться.
У тебя не возникло никаких проблем во время поступления из-за твоего диагноза?
Нет – я поступил без проблем. Когда пришло время сдавать медкомиссию, я подошёл к деканше и объяснил ситуацию. Она пожилая женщина, врач с большим стажем, сказала мне: «Ну что сейчас поделаешь? Это же никак не должно сказываться на карьере. Тем более ВИЧ не входит в те анализы, которые нам нужны. Анализ на ВИЧ у тебя будут брать, когда будешь устраиваться на работу. А на практике никто не узнает твой статус».
Когда я устраивался младшим медбратом в больницу, я проходил полную медкомиссию: там берут анализы и мазки на всё, что только можно, и гоняют по всем врачам. И это не обычный медосмотр – каждый врач беседует с тобой по 15 минут и собирает всю информацию. Когда я уже пришёл к профпатологу (это врач, который выставляет допуск к работе), она мне задала несколько вопросов, в том числе принимаю ли я терапию и есть ли выписка из СПИД-центра. Посмотрела, убедилась, что у меня подавленная вирусная нагрузка и высокая приверженность терапии, сказала: «Ну хорошо», - и поставила мне доступ. Потом открыла журнальчик, где записаны все сотрудники с ВИЧ, и просто внесла меня в список. Я поинтересовался, будет ли кто-то знать из начальства о моём диагнозе. Она сказала, что если никто не запросит (главврач, старшая медсестра), то этот список остаётся только у неё. Потом я спросил, могу ли я в будущем работать анестезиологом-реаниматологом, она ответила: «На данный момент запретов нет».
Паша, скажи, чем тебе помог детский слёт "Всё просто"*?
Я думаю, что он помог мне поднять самооценку. В плане самой инфекции я знал всё, а вот новые знакомства, поддержка – это важный опыт.
Самая главная мысль, которую ты увёз со слёта.
Стигма есть везде. И не только у людей, живущих с ВИЧ.
Самый незабываемый момент.
Когда мы готовились к Дню Нептуна. Август был отличным режиссёром, форма подачи информации у него, конечно, неподражаемая.
Какую бы суперсилу ты хотел?
Хочу с первого взгляда понимать, какой у пациента диагноз.
Твоё пожелание/совет людям, которые только узнали о том, что у них ВИЧ.
Не расстраиваться, не отчаиваться и читать только проверенную информацию в интернете. А также начать и не прекращать пить терапию.
*Летний слёт для детей и подростков, живущих с ВИЧ, «Всё просто» организован Фондом НЕСТРАШНО (Фонд Светланы Изамбаевой). Проводится с 2017 года.
