Люди в моём окружении никогда не будут дискриминировать человека с ВИЧ

               В жизни каждому нужно найти такого человека, который безоценочно будет просто слушать. Иногда это дороже любого совета.

Наташа, какие ассоциации у тебя вызывает слово ВИЧ?

Для меня ВИЧ – это до сих пор про одиночество.

Как ты попала в эту сферу?

В сферу ВИЧ я попала чисто случайно. Искала работу и наткнулась на объявление «Требуется медицинский психолог в Центр СПИД». Позвонила – меня сразу приняли.

Первое, с чем я столкнулась, когда пришла писать заявление в Центр, это разбитое стекло со следами крови. Как оказалось, пациент, которому сообщили о диагнозе, раскидал всё в помещении и разбил стекло. Я подумала: «Куда я иду? Может, развернуться и уйти…» Но я рискнула. Хочу сказать, что за 7 лет, которые я здесь работаю, я ни разу не пожалела о своём решении.

Расскажи, что входит в твои задачи?

Это консультирование новых пациентов, кризисное консультирование после оглашения диагноза, психологическое сопровождение, просто консультирование по приверженности, профилактика ВИЧ среди молодёжи и в трудовых коллективах, также работаю на мобильном пункте (тест-мобиль) тестирования на ВИЧ на территории (в маленьких посёлках). Провожу диагностику когнитивных функций взрослых и детей, состоящих на учёте. Иногда ко мне забегают просто поздороваться, обняться, поделиться новостями – многие пациенты уже стали для меня близкими родными людьми.

С какими запросами люди чаще всего приходят к тебе?

Чаще всего люди приходят, когда всё хорошо, чтобы поделиться радостью, либо когда уже всё совсем плохо – семья рушится, сложности с детьми и т.д. Я помогаю найти решение, используя внутренние ресурсы самого человека.

Также ко мне приходят люди, которые страдают от одиночества, но у них не получается построить отношения. Мы прорабатываем этот вопрос, потом я отправляю их на школу пациентов. У нас было несколько случаев, когда люди знакомились там и создавали семьи.

Мне, конечно, больно слышать, что они хотят найти партнёра именно с положительным ВИЧ-статусом. Но им, видимо, так проще: не нужно ничего объяснять, не нужно бояться и т.д.

Что лично для тебя означает работа в сфере ВИЧ? Почему ты здесь?

Изначально я пришла в Центр СПИД, потому что зарплата была выше, чем на моём предыдущем месте работы. Потом, как оказалось, в моём окружении очень много людей с ВИЧ. Мы живём в маленьком городе, многих я знала с детства, но не подозревала об их диагнозе. Первое время мои знакомые стеснялись меня и пытались сбежать. Но я их ловила в коридоре и объясняла, что информация о них никуда из Центра СПИД не выйдет.

Сейчас работа в сфере ВИЧ – это большая часть моей жизни. Я говорю о ВИЧ за пределами своего кабинета, объясняю семье и знакомым, что это за диагноз, как передаётся вирус и как с ним живут люди.

Я поменялась сама и поменяла мнение людей вокруг себя.

Что ты чувствуешь, когда видишь результаты своей работы?

Круто, когда у женщины с ВИЧ рождается ребёнок без ВИЧ. Это значит, что мне во время беременности удалось убедить её в пользе терапии, и она начала приём препаратов. Я этому очень радуюсь.

Круто, когда пациент, который находился в отрицании, не приходил в СПИД-центр, наконец-то пришёл, получил таблетки и начал их пить. Это значит, что я проделала большую работу, общаясь с ним по телефону.

Круто, когда удаётся вытащить человека со стадии СПИДа. Я навещаю таких пациентов в стационаре. Многие из них одиноки. Они начинают мне доверять, приходят на консультацию. А потом мы уже за руку идём к инфекционисту.

Круто, когда нам удаётся спасти жизнь.

Круто, когда пары создаются и рождаются дети. Я помогаю людям проработать страхи, разобраться с самостигмой, и они решаются изменить свою жизнь.

Какими достижениями ты гордишься?

Благодаря моим знаниям и упорной работе люди, которые меня окружают, никогда не будут дискриминировать человека, живущего с ВИЧ, и никогда не отвернутся от него. Они знают о ВИЧ и проблемах, связанных с этим диагнозом, всё. Они уже сами могут читать лекции.

Было ли у тебя профессиональное выгорание?

У меня выгорание наступает, когда нам не удаётся спасти кого-то. Иногда не получается достучаться до пациента. Да, мы сделали всё возможное, но человек не захотел. Раньше в такие моменты у меня опускались руки.

Сейчас я понимаю, что каждый несёт ответственность за свою жизнь сам.

Вообще мне помогает не выгореть поддержка и общение с коллегами. Также очень помогает участие в слётах фонда НЕСТРАШНО.

Наташа, расскажи самые запоминающиеся истории из твоей практики.

Хочу рассказать историю девушки, которую я знала с детства. Ей удавалось держаться какое-то время, потом она ушла в алкоголь. А спустя время умерла в реанимации. Я пыталась с ней работать, мы предлагали ей различную помощь, но она её не принимала.

У этой девушки осталось двое маленьких детей, которые сейчас по сути никому не нужны. Помочь детям тоже пока не получается, потому что их отчим не идёт на контакт.

А вторая история – самая печальная. У меня есть пациентка, не совсем благополучная. Мы её выявили, когда ей ещё не было 18 лет. Сначала она родила мальчика, с которым очень грубо обращалась. Через какое-то время опять забеременела и родила девочку. Обращалась с ней ещё хуже, чем с сыном. У нас не получилось довести это дело до опеки, и девочка умерла в 5-месячном возрасте. Она захлебнулась рвотными массами, пока родители пили на кухне.

У меня осталось чувство вины, потому что я не смогла спасти этого ребёнка.

Но есть и счастливые случаи. Наверное, каждый случай, когда человек приходит в терапию, является счастливым. Когда было 2 клетки, а стало 400 – это ли не повод для радости?

Есть ситуации, когда мы вытаскивали человека буквально с того света. Был у меня один знакомый, которого я никак не могла уговорить прийти в Центр СПИД. И однажды нам сообщили, что он попал в реанимацию. Дело было перед Новым годом. Никто не ожидал, что он выживет. А он выжил. Я начала его навещать и продолжила с ним работу. В конечном итоге он согласился на терапию. Сейчас работает, купил крутую машину. Я делала ему диагностику интеллекта – результат выше среднего.

Что говорят люди, которые находятся при смерти?

 «Буду пить любые таблетки, делать любые уколы, только спасите меня».

Жить они хотят.

Наташа, я знаю, что ты недавно удочерила девочку. Расскажи об этом.

Её зовут Даша. Ей 1 год и 7 месяцев.

Я знала её маму, она была очень сложная. У Даши были проблемы со здоровьем, ей необходимо было лечение, а мама не придавала этому значения. Девочку изъяли и поместили в больницу. Спустя время мама умерла. Я была в командировке в этом городе и решила навестить Дашу. Мне разрешили.

Когда я зашла в палату, я поняла, что заберу этого ребёнка.

Документы оформила за неделю. К счастью, на этом пути мне везде встречались только хорошие люди.

Когда мы её забрали, это был просто «замороженный» ребёнок. Сейчас Даша совсем другая. Она уже пошла, начала говорить «мама», «папа» и петь песню «3 кота». Мы начали давать ей полноценное питание, и у неё сразу полезли все зубы. Первые 2 недели Даша вообще не подпускала к себе никого, а сейчас она стала более тактильная – может подойти и сама обнять.

Девочка сложная по здоровью. У неё много разных шрамов. Но это всё поправимо.

Чего ты боишься?

Мне 46 лет. Я боюсь не увидеть, как Даша растёт. У меня тоже есть проблемы со здоровьем. Но маленький ребёнок стимулирует нас с мужем держать себя в форме.

Пожелание

Не бойтесь кому-то довериться. Всем доверять не нужно, конечно, но можно найти человека, который выслушает и будет рядом в трудную минуту. В жизни нужно каждому найти такого человека, который безоценочно будет просто слушать. Иногда это дороже любого совета.