«Коллаж»: Павел Костин, Санкт-Петербург
Проект Life4me+ объединяет равных консультантов, которые живут с ВИЧ и оказывают психологическую и информационную поддержку людям, недавно узнавшим о своем диагнозе. Мы запустили серию интервью «Коллаж» с равными консультантами, которые решились поделиться своим опытом консультирования. Сегодня о себе рассказывает Павел Костин из Санкт-Петербурга.
Как я стал консультантом
Меня зовут Павел Костин, я живу в Санкт-Петербурге. Здесь я и родился — в славном городке Кронштадт. Закончил в свое время институт точной механики и оптики, но по специальности так и не работал. Волею судеб попал в санкт-петербургскую городскую наркологическую больницу. У меня была зависимость, точнее, она есть и сейчас — алкогольная и наркотическая. Со временем стал там работать социальным работником, и вот уже более 10 лет я там работаю.
Второе мое место работы — это благотворительный общественный фонд «Гуманитарное действие», который занимается профилактикой ВИЧ в основном среди наркопотребителей, а также среди общего населения и секс-работниц. Меня пригласили в фонд как равного консультанта для группы мужчин, практикующих секс с мужчинами (МСМ), поскольку я сам гомосексуал. Но «Гуманитарное действие» по факту таких программ не проводит, поэтому последние годы я еще участвую в проектах организации «Феникс +». Скоро будет год проекту «Safe Box», в который я вовлечен — это проект по самотестированию на ВИЧ среди гомосексуалов, бисексуалов и трансгендеров.
В свое время в Питере было подразделение LaSky. Меня пригласили туда помогать с документацией, а позже привлекли к проведению групп взаимопомощи для ВИЧ-положительных парней. На тот момент я не был ВИЧ-положительным, но у меня был опыт в консультировании. Я прошел кучу тренингов, в России и за рубежом, по вопросам профилактики ВИЧ, по АРВТ и зависимостям. Группа взаимопомощи была небольшая, 10-20 человек, время от времени кто-то уходил, кто-то приходил. Это было в 2011-2012 году, большинство клиентов знали, что я ВИЧ-отрицательный и они не были против того, что я веду группу.
В 2012 году я при ежегодной диспансеризации на работе в наркологической больнице сдал анализ на форму 50 (ВИЧ-инфекция) и пришел результат — «неопределенный». Через месяц я пошел в центр СПИДа, пересдал анализ, и он показал «определенный». Это случилось на фоне того, что у меня прекратились длительные отношения с парнем и, погоревав какое-то время, я не то чтобы пустился во все тяжкие, но были случаи рискованных сексуальных контактов. Спустя два года на фоне снижения иммунного статуса я начал принимать терапию. Все это время вирус у меня на нуле, иммунитет порядка 800 клеток, то есть больше, чем у многих здоровых людей.
Про мой ВИЧ-статус близкие и друзья знают, но на работе знают не все. Хотя про мою сексуальную ориентацию знают все вплоть до главного врача. Сами понимаете, медики к этому относятся спокойнее, коллеги меня все любят и уважают.
Контингент, который мне сегодня наиболее интересен — это гомосексуалы. Естественно, я оказываю поддержку группе МСМ. Сейчас это не только консультации, но и выдача «Safe Box» — наборов для самотестирования на наличие антител к вирусу ВИЧ. Проект «Safe Box» предусматривает не консультирование, а скорее практическую организацию деятельности — где, у кого человек может получить этот набор. Сейчас мы уже ведем работу с гей-клубами, где уже начали выдавать наши наборы.
С какими сложностями я сталкиваюсь в работе
Сложности, наверное, стандартные, как и у большинства — хотя у каждого есть свои личные нюансы. Это желание помочь каждому, невзирая на то, хочет ли человек, чтобы ему помогли. Поэтому, когда обращаются люди со словами: «Вот у меня есть знакомый, которому надо помочь», я обычно говорю — пусть человек сам озвучит, чего он хочет. Поэтому основная проблема — это насколько актуальна моя помощь. Вторая — это профессиональная деформация, эмоциональное выгорание время от времени, с которым тем или иным способом пытаешься справиться. Но часто для восстановления просто нужны время и отдых.
Проблема, если к тебе обращается человек, а ты не знаешь, как ему помочь. Бывают моменты в консультировании, когда действительно в силу законов нашей страны ты не можешь помочь. Например, у человека выявилась ВИЧ-инфекция, но у него нет регистрации в Петербурге, и он не может встать на учет в Центр СПИД. Конечно, можно помочь, объяснить, где и как можно получить регистрацию, что-то еще сделать. Я консультирую уже больше 10 лет, и сейчас больших сложностей в работе у меня нет.
Иногда бывает сложно воспринимать информацию, которую публикуют коллеги из других общественных организаций, работающих с МСМ — часто они ее ничем доказательно не подкрепляют, а просто вводят людей в заблуждение.
О своем опыте консультирования
Вспоминаю пару важных для меня случаев, причем один из них произошел не со мной. К моему коллеге обратился взрослый человек, где-то за сорок. Он знал о своем статусе, но 2-3 года никуда не обращался. Но его здоровье ухудшилось, он обратился в СПИД-центр, где ему назначили терапию, и он попросил нашего коллегу, скажем так, осуществлять патронаж — то есть побыть с ним, так как он боялся оставаться один в начале приема терапии. В результате после двух недель терапии самочувствие его не улучшилось. Однажды он попросил коллегу не приходить к нему. В этот вечер он покончил жизнь самоубийством — застрелился. Для коллеги это был большой стресс, хотя он тоже достаточно взрослый и в жизни всякое повидал. Для нас это стало примером того, что вообще с человеком может произойти. Ну, проконсультировали, поставили на учет, все вроде неплохо. А тут смертельный исход. Это было трагично и печально.
Второй случай произошел недавно. Моя коллега, Мария Годлевская из «Е.В.А», передала мне на сопровождение парня, у которого выявилась ВИЧ-инфекция. Парень — социально успешный, бортпроводник. А обнаружилось это так — он упал в обморок во время рейса. У него оказалось 24 клетки [CD4; показатель низкого иммунного статуса], и его госпитализировали в больницу Боткина. Почти три недели он там лежал, мы созванивались каждый день по нескольку раз на дню. Были опасения, что он может не выжить, потому что там уже был таксоплазмоз. Навалилось на парня сразу все, но спасибо современной медицине и врачам Боткинской больницы — «выплыл». Его уже выписали, и парень думает о работе. Из бортпроводников ему придется уйти, потому что там все обнаружилось, а он не хочет в судебном порядке отстаивать свои права. В общем, решил сменить профиль.
Когда ко мне обращаются люди с выявленным ВИЧ-статусом, каждый из них яркий, запоминающийся. Для меня день прожит не зря, когда к тебе обратился человек, ты ему помог, проконсультировал, получил обратную связь, простое «спасибо». Получил потом обратную связь из медицинского учреждения, что там его приняли, поставили на учет или госпитализировали, что процесс запущен. И я понимаю, что вот он, этот случай — день прожит не зря, потому что ты реально помог человеку.
Что делать тому, кто только что узнал о своей ВИЧ-инфекции
Нужно помнить, что жизнь на этом не заканчивается, а, можно сказать, только начинается с новым статусом. ВИЧ-инфекция как лакмусовая бумажка — человек начинает во многом переоценивать смысл, ценность своей жизни. И если говорить про МСМ, то часто парни начинают действительно переосмысливать свою жизнь. Кто-то задумывается о длительных отношениях, начинает искать себе человека не только для постели, но и для жизни (хотя это не хорошая фраза — «искать», как искать какую-то юбку или свитер). Человек изнутри начинает взрослеть.
Любимая поговорка консультантов и социальных работников — «не надо догонять человека и причинять ему добро». Человек сам должен понять необходимость помощи, тогда он будет ее ценить, тогда она будет эффективна и полезна ему лично.
